глубокие культурные пласты, усматривая авторитарные потенции в христианстве как таковом, более того – в монотеизме как таковом. (Достаточно неожиданно то, что Путешествие в Стамбул опубликовано в Континенте – журнале, который можно обвинить в чем угодно, но не в западническом уклоне).
Историософскую систему Бродского можно рассматривать в ряду систем, выводящих культуру из некоего «протофеномена». Среди них наиболее известна система Шпенглера. Оппозиция Запада и Востока у Бродского в общем сходна с оппозицией «аполлоновской» и «магической» культур в шпенглеровском Закате Европы. Но Бродский предлагает для типологии культур своеобразный и, по-видимому, оригинальный критерий: они делятся на два больших класса – культуры, ориентированные на пространство, и культуры, ориентированные на время.
Путешествие в Стамбул выстраивает серию противопоставлений Запада и Востока, во многом традиционную. Запад рассматривается как начало демократии, Восток – как начало автократии:
Не хочется обобщать, но Восток есть прежде всего традиция подчинения, иерархии, выгоды, торговли, приспособления – т.е. традиция, в значительной степени чуждая принципам нравственного абсолюта, чью роль – я имею в виду интенсивность ощущения – выполняет здесь идея рода, семьи. Я предвижу возражения и даже согласен принять их в деталях и в целом. Но в какую бы крайность мы при этом ни впали с идеализацией Востока, мы не в состоянии будем приписать ему хоть какого-то подобия демократической традиции. (87-88)
Запад осознает человека как индивидуальность, на Востоке, согласно Бродскому, отсутствует уважение к индивидуальности и само ее понятие («Потому, возможно, и ‘рэзать’, что все так друг на друга похожи и нет ощущения потери», 97). Запад диалогичен, Восток монологичен: /240/