| 1 |
|
Основным источником здесь явилась бы, разумеется, статья Анненского «О современном лиризме»; ср. также Анненский, 1979, 487, 631 и Лавров, Тименчик, 1983, 141-142. |
| 2 |
|
Анненский говорит о том, что Выспянский с большим художественным тактом сделал Протесилая безмолвным. Впрочем, это не совсем верно: голос Протесилая у Выспянского трижды повторяет «Лаодамия» (ср. трехкратное повторение «Моя Лаодамия», Анненский, 1959, 480-481, 489). |
| 3 |
|
Следует заметить, однако, что в трагедии Протесилай и Лаодамия, как и в других трагедиях Выспянского, выступают аллегорические скульптурные фигуры. |
| 4 |
|
На глубинном уровне миф о Протесилае и Лаодамии можно рассматривать как вариант т.н. книдского мифа (в котором усматривается первоисточник пушкинского мифа о статуе), причем книдский миф здесь выступает в особо архаической форме. |
| 5 |
|
Ср. рефлексы этого же сюжета в XX веке: Молодец Цветаевой, «Новогодняя баллада» Ахматовой и др. Своеобразной трансформацией сюжета является Тень Филлиды Кузмина. |
| 6 |
|
Дар мудрых пчел цитируется по изданию: Сологуб, 1910. Лаодамия цитируется по изданию: Анненский, 1959. Цифры обозначают страницы этих изданий. |
| 7 |
|
Здесь характерна театральная игра с занавесом. |
| 8 |
|
Продолжая эту же метафору, можно было бы сказать, что жемчуг в трагедии выступает как тень слез (66), эхо – как тень голоса (69) и т.д. |
| 9 |
|
Ср. замечания Анненского о тумане у Сологуба (Анненский, 1979, 347-348). |
| 10 |
|
Ср. Зелинский, 1906, 178. |
| 11 |
|
Ср. тот же мотив в Лаодамии: «Эфир [...] пустой эфир, и так тяжел [...]» (472); «Мне / Мои одежды тяжки [...] Воздух тяжек [...]» (482). |
| 12 |
|
Ср. замечание Мандельштама об Анненском как о «поэте отливов дионисийского чувства» (Мандельштам, 1990, 446). |
| 13 |
|
В письме к Анне Бородиной от 25 июня 1906 года Анненский отнес скульптуру к искусствам, в которых «поэзия [...] высказывается гораздо скромнее, но часто интимнее и глубже, чем в словах» (Анненский, 1979, 446). |
| 14 |
|
В отдаленной перспективе этот мотив можно возвести к книдскому мифу. См. Шульц, 1985, 16-17 и др. |
| 15 |
|
Обе статуи, в частности, убираются цветами (448, 470). |
| 16 |
|
Мотив статуарных поз присутствует и в Даре мудрых пчел, но только в загробном мире (63). |
| 17 |
|
Ср. рефлекс в шестой из «Северных элегий» Ахматовой: «И медленно от нас уходят тени, / Которых мы уже не призываем, / Возврат которых был бы страшен нам.» |
| 18 |
|
Оппозиция цветового кода черное / золотое связана с оппозицией тень / статуя и с основополагающей для Анненского оппозицией мука / музыка (ср. стихотворение «Смычок и струны»). |
| 19 |
|
Ср. рефлекс в стихотворении Ахматовой «А там мой мраморный двойник…», в котором реконструирована тема статуи: «И моют светлые дожди / Его запекшуюся рану… / Холодный, белый, подожди, / Я тоже мраморною стану». |
| 20 |
|
Ср. высказывание Анненского в письме к Анне Бородиной от 14 июня 1902 года: «Боюсь, что немногие поймут значение слов Гермеса, хотя они и свободны от всякого мифологического балласта…» (Анненский, 1979, 454). |
| 21 |
|
Ср. современное развитие этой же темы в «Вертумне» Бродского. |