Но еще интереснее и значительнее она оказывается, на наш взгляд, в том случае, когда происходит без ранее существовавшей «подсказки» — как, например, имевшее место в науке о Толстом положение о «полусвифтовской форме» применительно к «Холстомеру». Подсказки, оказавшейся достаточной для того, чтобы развернуть ее в самостоятельное исследование: «К вопросу о текстовой омонимии: «Путешествие в страну гуигнгнмов» и «Холстомер», выявившее отличие глубинной структуры Толстого от глубинной структуры Свифта: «У Свифта отвратительная биологическая жизнь непримиримо враждебна жестокому разуму; у Толстого жизнь, где плоть и разум примирены и не скованы цепями ложных знаков, не только мыслима, но и необходима. Свифт неизбывно драматичен, как Аристофан, как Еврипид; Толстой победительно эпичен, как Гомер».
К такого рода новому сопоставлению, без подсказки ранее, на которое исследователь набрел совершенно самостоятельно и которое можно числить его собственным открытием, следует отнести статью «О Чехове как представителе «реального искусства». Одно дело, когда интертекстуальность прослеживается и осуществляется в пределах одного серебряного века и одного символистского стиля (Анненский и Сологуб), русской мифологической трагедии (Вяч. Иванов и М. Цветаева), другое дело, когда предпринимается попытка показать родство реалиста Чехова и поэтов авангарда — обэриутов. Такого рода попытка совершенно с неожиданной стороны напоминает нам о том, что Чехов не только законченный представитель века XIX-го, но он «зашел» и в век ХХ-й, физически прожив в нем всего четыре года, но духовно успев ощутить пряный вкус его и ошеломительную новизну. Уже эпиграф к статье из монолога Нины Заречной («Чайка»): «Люди, львы, орлы и куропатки…» и — как продолжение — слова обэриута Александра Введенского: «… медведи волки тигры звери/еноты бабушки и двери» («На смерть теософки») заставляют вздрогнуть: неожиданность сходства — словно проиграна знакомая музыкальная фраза, взятая в одной тональности. Она как ключ к самой возможности сопоставления. Но есть и другое. Можно вспомнить отзыв Бунина из его воспоминаний о Чехове: «Какой тонкий поэт». Реалист в Чехове долгое время заслонял от исследователей поэта в Чехове и, более того, символистскую природу его поэтики…