разъясняется в предисловии к изданию 1919 года, – зато целостна его жертва, и безусловно его саморасточение, самоопустошение, самоисчерпание»1. Его действие – мятеж; но оно же осуждено Океанидами, богинями вольной морской стихии, как измена мятежу, то есть абсолютности мятежа, не осуществимой сполна ни в каком действии.
О Прометей! Возможное творя,
Ты невозможному творил измену.
Однако «не приемлющие мира» и мировых законов Океаниды – выразительницы того умонастроения, которое Вячеслав Иванов формулировал в 1906-1907 годах под именем «мистического анархизма». Для самого поэта это была пройденная ступень. Последнее слово в «изобличении» Прометея как исказителя «духовной истины» принадлежит не Океанидам, оно отдано Пандоре. В трагедии Пандора – не просто соблазнительница из древнего мифа. Это женский двойник Прометея, женственная часть его души, обретшая существование вне его самого. По-видимому, Иванов знал к этому времени доктрину швейцарского психоаналитика Карла Густава Юнга, согласно которой женственные черты, изначально наличные в психике мужчины, но по мере юношеского созревания и становления личности оттесняемые во тьму бессознательного, кристаллизуются там в фигуру «Анимы» – образ «женщины вообще»2. Именно так возникает Пандора – из «душевного состава» самого Прометея:
Все женское душевного состава,
Что есть во Мне, – даю…
Этой-то «Аниме» Прометея, как бы его глубинной, подсознательной «душе», помнящей забытое мятежным титаном, вложена в уста «благая весть» об изначальном «Отце», несовершенный «призрак» которого – мировая тирания Зевса-Кронида. Поэтому мятеж в конечном счете не прав; правда – в «благоговении». Пассивно-примирительная «женственность» поставлена выше «мужеского» дерзания и вызова.
Мы не удивимся тому, что дух Великой Октябрьской революции остался для Вячеслава Иванова чужд. Разрыв между мечтой о «тихой» соборности и реальным обликом революционных лет был слишком велик. Впрочем, поэт не разделял ни исступленной ненависти, ни холодного презрения к восставшему народу, свойственных в те годы его прежним собратьям по символизму – Мережковскому и
1 Вячеслав Иванов, Прометей. Трагедия, «Алконост», Пб. 1919, стр. XI.
2 Много позже, в 30-е годы, Вячеслав Иванов посвятил этому понятию статью «Anima», напечатанную в журнале «Corona».
/185/