Горе — безмолвно; слова, описывающие скорбь, всегда излишни, а следовательно, и нехудожественны. Поэт «закрывает лицо руками» — и в этот жест мы вкладываем глубокое эмоциональное содержание.
И только совесть с каждым днем страшней
Беснуется: великой хочет дани.
Закрыв лицо, я отвечала ей,(с. 27)
или:
А я, закрыв лицо мое,
. . . . . . . . . . . . . . . .
Лежала и ждала ее
Еще не названную мукой.(с. 29)
или:
Закрыв лицо, я умоляла Бога
До первой битвы умертвить меня.(с. 90)
У Ахматовой мы находим пластические воплощения смирения молитвы: «Так я, Господь, простерта ниц» (с. 25),
На диване
Сидит и ждет меня,
И шпорою короткой
Рвет коврик пополам,
(с. 79)
смертельной тоски:
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.(с. 26)
В заключение проследим, как разработана поэтом банальная лирическая тема «разлуки». Вместо стереотипа — жалоб, уверений, «сердечных излияний» — сухой перечень фактов. Только в первой строке дается лирический лейтмотив:
Мы не умеем прощаться, —
а дальше запечатлеваются поступки и предметы («Все бродим плечо к плечу… ты задумчив, а я молчу… в церковь войдем… не взглянув друг на друга, выйдем… сядем на снег… легко /354/