гордыни я никогда не ходил по ягоды и не нагибался за грибами». Автор как бы раскаивается в своей детской причуде, сожалеет об отказе от бесхитростной детской радости. На фоне этого подтекста «никогда» из последней строки как бы распространяется на будущее: «и никогда не будешь сбирать».
Второе мандельштамовское «молчание» не миф, не «лирический сюжет», а потрясающая художественная и жизненная правда. Но и в этот раз поэт не внял своему внутреннему голосу — не замолчал. Шестого июня 1931 года он заговорил «во весь голос»:
Я больше не ребенок. Ты, могила,
Не смей учить горбатого — молчи!
Я говорю за всех с такою силой,
Чтоб нёбо стало небом, чтобы губы
Потрескались, как розовая глина6.
В это время уже был написан «волчий цикл». Затем, через три с половиной года, поэт написал свою знаменитую инвективу «Мы живем, под собою не чуя страны» — и начал свой крестный путь…