Я думала: ты нарочно —
Как взрослые, хочешь быть.
Я думала: томно-порочных
Нельзя, как невест, любить.
«Томно-порочная» — вот он, эффект этих «демонических» женщин. Своими настоящими именами они не желают называть вещи, им подавай плащи. «Томно-порочная». Конечно, в этом есть правда. Мы видели, что героиня стихов любит, чтобы ее мучили, «приручили», но она любит мучить и других — «мальчиков». Как это называется у Крафт-Эбинга? Одно время такая любовь была в самом ходу, как «модерн» у приказчиков от литературы, теперь это немного запоздало. Хотя, впрочем, как знать? «Томно-порочная» всегда ведь будет существовать.
Я не знала, как хрупко горло
Под синим воротником.
«Мальчик», очевидно, был студентом. Но зачем эти ненужные и такие наивные оправдания: я не думала, я не знала. Кто же не знает, что горло «хрупко» для револьверной пули? И вот, замучивши бедную жертву своей «томной порочности», героиня смиренно молит:
Прости меня, мальчик веселый,
Совенок, замученный мной!..*
Почему «совенок», а не «утенок», как у чеховской барыни? Впрочем, на 61 стр. «веселый мальчик» называется «лебеденком» (!). Если рассказать все это просто, как, по существу, это выйдет трагически и гадко, и каким приторно-слащавым и фальшивым тоном рассказывает об этом Ахматова!..
Очевидно, после погибшего нашелся новый «мальчик». На стр. 104 сообщается читателю:
Я сошла с ума, о, мальчик странный,
В среду, в три часа!..
Какая точность!
«На столе забыты хлыстик и перчатка», — очевидно, «мальчик» был франтом. «Брат мой или любовник»? — спрашивает Ахматова и спешит прибавить:
Я не помню и помнить не надо.
Вообще, мы узнаем интересные вещи об Ахматовой, напр., то, что она «с детства была крылатой», как какая-то иностранка /105/