за пределы эмпирической личности и приобщается к вечному. Здесь-то, по мнению Иванова, человек и обретает «целокупную творческую свободу»115, противополагаемую Блоком «стихийной» свободе индивидуалистического, или атомизированного, сознания; здесь раздельные «я» достигают соборного соединения благодаря мистическому лицезрению единой для всех объективной сущности116, или той старой истины, которую, как казалось Вяч. Иванову, завещал Гете.
Сложные и содержательные связи эпиграфов с стихотворными текстами, а тем самым с эстетическими концепциями поэта117 свидетельствуют о его чрезвычайно специфическом отношении к «Божественной Комедии». К этим эпиграфам примыкают и названия отдельных книг, а также некоторых стихотворений, так или иначе восходящие к дантовскому творчеству. Вряд ли, именуя книгу «Прозрачность», Иванов не имел в виду близкие и дорогие ему стихи «Комедии»:
Здесь в тишину вонзи, читатель, зренье,
Покровы так прозрачны, что сквозь них
Уже совсем легко прикосновенье.(Чист., VIII, 19-21)118
К поэме Данте восходит и заглавие стихотворения «Me fuor le serpi amiche»* 119, которое посвящалось и адресовывалось Валерию Брюсову. В ту пору он искал раздражающих ощущений, «провалов в бездны» и с упоением восклицал:
Но последний царь вселенной
Сумрак! Сумрак — за меня120.
Этому демонизму и обязаны стихи, обращенные к Брюсову:
Ты в знойной мгле, где дух полыни, —
Сбираешь яды горьких нег121
«Дух полыни» или «духи тьмы» одолевали порой и самого Иванова. Он называл их люциферианскими, змеиными**. В стихотворении «Me fuor le serpi amiche» он писал:
И я был раб в узлах змеи,
И в корчах звал клеймо укуса…122
Заглавие стихотворения указывало на контекст, в котором должны восприниматься эти стихи и, в целом, все сочинение. Его смысл раскрывался в перекличке с двадцать пятой песней «Ада», где продолжался рассказ о святотатстве Ванни Фуччи, с которым Данте встречается в кишащем змеями седьмом рву преисподней:
По окончаньи речи, вскинув руки
И выпятив два кукиша, злодей
Воскликнул так: «На, боже, обе штуки!»
С тех самых пор и стал я другом змей:
Одна из них ему гортань обвила,
Как будто говоря: «Молчи, не смей!
Другая — руку(1-7)
* Я был раб змеи (итал.)
** Змея — символ владык и душ подземного царства.
/138/
