Автор ″Незнакомки″ не мог преодолеть природно-космических стихий, которыми был заворожен в своем восприятии натурально-женственного образа России. Он мог только томиться и исходить в гениальной лирической музыке. И словно про него сказал Фет:
В усердных поисках вот-вот
Приемлет тайна лик знакомый,
Но сердца бедного полет
Кончается одной бессильною истомой.
Томление это дошло до высших степеней смертной тоски, и Блок угас, когда столбами дыма и языками пламени революционного костра была поглощена томившая его плоть Прекрасной Дамы.
С наступлением революции тема Блока кончилась, и зарево революционного пожара осветило гигантский облик Достоевского, этого, поистине, духовидца-пневматолога и великого мужественного трагика, оказавшегося не пленником, но хозяином вызванных им образов.
Владимир Ильин. ″Блок и Россия (эсхатология любви)″. Из этюдов о русской культуре, 1931