с таким трудом разворачивает в действительную жизнь, развивает свой свернутый свиток, урезывая и искажая, осуществляет, воплощает, облекает плотью и кровью, придавая им конкретные формы настоящего.
Такой мистической связи национально-исторического целого, которой мы все связаны, отрицать, думаем, нельзя, и теперь это становится все яснее и яснее.
В этом одно из важных следствий нашего новейшего мистицизма и романтизма.
И у нас, как и в Западной Европе, результатом романтических экскурсий является исторический, национальный характер политической мысли широких слоев нашей интеллигенции.
И эта важная органическая эволюция нашей общественной мысли, еще только намеченная, но быстрым темпом неотразимо захватывающая нашу интеллигенцию, лишая ее прежнего энциклопедического, космополитического характера, быть может, стоит того, чтобы мы за нее заплатили всеми ужасами политического краха, с которым все равно нужно же примириться, всеми безобразиями, крайностями и извращениями нашего романтизма — совершенно неизбежными после глубоких кризисов общественности.
Пусть цена дорога, даже непомерно, трагически дорога, но что же делать? — с прошлым нельзя торговаться, у истории цены «с прификсом», как выражался гоголевский «негоциант»…
В предлагаемых заметках о поэзии Блока, которым мы еще далеко не придали желаемой законченности, мы хотим прежде всего указать на поразительный пример такой материализации одной из человеческих схем Достоевского.
Вспомните фигуру Тришатова в замечательном романе «Подросток».
Фигурой Тришатова предсказано появление поэзии Ал. Блока.
Та «опера», о которой так мечтал, но которой не мог написать Тришатов3, написана Ал. Блоком.
Мы не будем приводить целиком этих замечательных строк, отсылая читателя к роману, из которого берем только следующую цитату.
«.Сумасшедший этот старик и эта прелестная тринадцатилетняя девочка. после фантастического их бегства и странствий… приютились, наконец, где-то на краю родины… * близ какого-то готического средневекового собора.
* У Достоевского: Англии, ибо образ взят им из романа Диккенса.
/119/