Синтез Мадонны и блудницы — первая задача живой женщины.
Об изменчивости, непостоянстве воплотившейся в женщине мировой души говорит Коломбина в «Балаганчике».
Покорная, как «павилика» под «белогрудым, усталым конем» «жениха», «князя», повелителя, она вдруг превращается в злую, неуловимую, жестокую, ядовитую змею, и «князь», топтавший ее «усталым конем», вдруг превращается в «раба», верного «черноокой змеиной красоте».25
Пестра, многогранна, многоцветна душа мира, как и сама жизнь, как живая женщина.
Для Блока характерна никогда не утрачиваемая им легенда о Богоматери и мистическое видение «Прекрасной Дамы» — Богоматерии, сквозь которые он смотрит на все воплощения и превращения «вечно-женственного».
Легенда предшествует всякому его созерцанию действительности, и только в последнее время заметно в нем стремление к самостоятельному, к непосредственно национальному — от наших русских низов, от наших вечных «болот» — вверх, к русскому «полевому Христу»26.
Блок приходит органически к тому, с чего начал Городецкий27. Но у Блока это «возвращение в дорогое, родное жилище» — уже бессильное, усталое: к «подножиям своего полевого Христа» он приходит только умереть.
Жить Блок может только в «городе».
Конечно, это очень важно, как симптом общей нашей пробужденной легендой чужого Рима национализации, но для нас Блок все же останется прежде всего поэтом легенды о чудесном превращении иконы в живую женщину, о сошествии Девы с неба на землю для того, чтобы спасти от смерти нашего Христа, ибо Спаситель мира забыл спасти для русского мира самого себя. <…>